«Когда настало время умирать великому Сисою, просветилось его лицо, и он сказал сидевшим у него отцам: „Вот пришел авва Антоний“. Помолчав несколько сказал: „Вот лик пророческий пришел“. Потом просветился более и сказал: „Вот пришел лик апостольский“. И опять сугубо просветилось лицо его; он начал с кем-то беседовать. Старцы спрашивали его сказать, с кем он беседует. От отвечал: „Ангелы пришли взять меня, но я умоляю их, чтобы они оставили меня на короткое время для покаяния“. Старцы сказали ему: „Отец, ты не нуждаешься в покаянии“. Он отвечал им: „Поистине не знаю о себе, положил ли я начало покаянию“. А все знали, что он совершен. Так говорил и чувствовал истинный христианин, не смотря на то, что во время жизни своей воскрешал мертвых единым словом и был исполнен даром Святаго Духа. И еще более засияло лицо его, засияло как солнце. Все убоялись. Он сказал им: Смотрите — Господь пришел и изрек: принесите Мне избранный сосуд из пустыни» С этими словами он испустил дух. Увидена была молния, и храмина исполнилась благоухания" (Патерик Скитский, см. у епископа Игнатия, т. 3, стр. 110).

«Когда наступило время кончины преподобного Агафона, он пребыл три дня в глубоком внимании к себе, не беседуя ни с кем. Братия спросили его: „Авва Агафон, где ты?“ — »Я предстою суду Христову",- отвечал он. Братия сказали: «Неужели и ты, отец, боишься?» — Он отвечал: «Я старался по силе моей сохранить заповеди Божий, но я-человек, и откуда знаю, были ли угодны дела мои Богу».- Братия спросили: «Неужели ты не уповаешь на жительство твое, которое было сообразно воле Божией?» — «Не могу уповать,- отвечал он,- потому что ин суд человечий и ин суд Божий». Они хотели еще спросить его, но он сказал им: «Окажите мне любовь, теперь не говорите со мной, потому что я не свободен». И он скончался с радостию. «Мы видели его веселящимся,- передавали его ученики,- как бы он встречал и приветствовал дорогих друзей» (Патерик Скитский, см. у епископа Игнатия, т. 3, стр. 107).

Как же отличается это глубокое и трезвенное христианское отношение от поверхностной позиции некоторых из нынешних неправославных христиан, которые думают, что уже «спасены» и даже не подвергнутся суду, как все люди, и поэтому не должны ничего бояться при смерти. Подобная позиция, очень широко распространенная среди современных протестантов, фактически недалеко ушла от оккультной идеи о том, что смерти бояться не следует, потому что вечных мук там нет; несомненно, хотя и неумышленно, она помогла становлению подобного отношения. Блаженный Феофилакт Болгарский (XI век) в своем Толковании на Евангелие писал: «Много таких, которые, обольщая себя тщетными надеждами, думают получить Царство Небесное и, высоко думая о себе, причисляют себя к лику избранных...» "Много званных, т. е. Бог призывает многих, точнее всех, но «мало избранных», немного спасающихся, достойных избрания от Бога" (Блаженный Феофилакт Болгарский. Толкования на Евангелие от Матфея, 22, 14, Сойкин СПб).

Только тот, кто вел христианскую жизнь подвига, покаяния и оплакивания своих грехов, может сказать со св. Амвросием Медиоланским: «Глупцы боятся смерти как величайшего зла, а мудрые ищут ее как упокоение после трудов и как конца бед» («Смерть как благо», 8:32).

Преосвященный Игнатий Брянчанинов завершает свое знаменитое «Слово о смерти» словами, которые и сейчас, спустя сто лет, звучат для нас призывом вернуться к единственно правильному христианскому отношению к смерти, отбросив все розовые иллюзии нашего нынешнего духовного состояния, а также все ложные надежды на будущую жизнь:

"… полезно возбуждать в себе воспоминание о смерти посещением кладбища, посещением болящих, присутствием при кончине ближних и погребении, частым рассматриванием и обновлением в памяти различных современных смертей, слышанных и виденных нами… Уразумев краткость нашей земной жизни и суетность всех земных приобретений и преимуществ, уразумев ужасную будущность, ожидающую тех, кто пренебрегает Искупителем и искуплением, принесли себя всецело в жертву греху и тлению,- отвратим мысленные очи наши от пристального зрения на обманчивую и обворожительную красоту мира, удобно уловляющую слабое сердце человеческое и любовь к себе и в услужение себе; обратим их к страшному, но спасительному зрелищу — к ожидающей нас смерти. Оплачем себя благовременно; омоем, очистим слезами и исповеданием грехи наши, записанные в книгах Миродержца. Стяжем благодать Святаго Духа — эту печать, это знамение избрания и спасения: оно необходимо для свободного шествия по воздушному пространству и для получения входа в небесные врата и обители.

...Изгнанники рая! Не для увеселений, не для торжества, не для играний мы находимся на земле, но для того, чтобы верою, покаянием и крестом убить убившую нас смерть и возвратить себе утраченный рай.

Милосердный Господь да дарует читателям этого слова и составившему его помнить смерть во время земной жизни; памятованием ее, умерщвлением себя ко всему суетному и жизнию для вечности отстранить от себя лютость смерти, когда настанет час ее, и перейти ею в блаженную, вечную, истинную жизнь. Аминь" (т. 3, стр. 181-183).